— Если дернешься — можешь считать себя покойником.
Быстро отстегнул от двери и перестегнул себе на руку наручники.
— Теперь открывай дверь. Сам открывай. Крути щеколду направо.
Иванов послушно прокрутил щеколду и, взявшись за ручку, потянул дверь на себя.
— Пошли.
И они — Иванов впереди, товарищ Максим сзади — стали спускаться по лестнице вниз. Один этаж. Второй...
На первом этаже мужчина приказал Иванову повернуться к нему спиной.
Иванов повернулся.
В затылок ему, больно сверля кожу, уперлось дуло пистолета.
— Руки за спину!
Иванов завел руки за спину.
— Три шага вперед.
Иванов сделал три шага и уперся грудью во входную дверь.
Не отрывая пистолет от его затылка, товарищ Максим быстро раскрыл наручники и сделал шаг назад.
— Нажми на кнопку, там, сбоку.
Иванов нажал.
Щелкнул открывшийся замок.
— Ну все, считай, ты свободен. Можешь идти. Только не забудь оглянуться! — напомнил товарищ Максим.
Иванов толкнул дверь. И вышел на улицу.
Сразу увидел припаркованный в двух кварталах от подъезда микроавтобус, стоящих на противоположной стороне улицы охранников с руками, засунутыми глубоко в карманы, и машущую ему издалека руками Маргариту.
За ним действительно присматривали.
— Чего встал — топай! — хриплым шепотом приказал из подъезда товарищ Максим.
Иванов сделал шаг вперед. И еще один. Сделал три шага и вспомнил что должен дать условный знак — должен оглянуться.
Всем корпусом повернулся назад, к двери. Увидел щель, внутри которой неясным пятном белело чье-то лицо и недвусмысленно чернел кругляш направленного на улицу глушителя.
Снова повернулся. И пошел дальше, пошел к микроавтобусу.
Он шел на деревянных, плохо его слушающихся ногах, ни о чем не думая, не пытаясь понять, зачем его притащили в этот подъезд, зачем пристегивали к дверям, почему заставляли оборачиваться...
Навстречу ему бежала Маргарита, сзади, спереди и с боков, словно черти из табакерки, выскакивали из переулков, кафе и подворотен многочисленные охранники, окружая со всех сторон.
А Иванов себе шел, тупо улыбаясь, ни о чем не думая... Шел в сторону микроавтобуса, потому что больше было некуда идти. Шел и тихо удивлялся, что все еще жив. И сильно радовался тому, что жив, что на этот раз ему повезло. Снова повезло...
Хотя на самом деле... на самом деле радоваться было нечему... И рано...
Глава 35
Следственная бригада прибыла поздно, прибыла ближе к полудню.
Излишнего ажиотажа вблизи места происшествия не наблюдалось. На обочине, въехав передними колесами на тротуар, стояли две полицейские машины с выключенными мигалками. Возле подъезда, переминаясь с ноги на ногу и сопровождая глазами проходящих мимо дам, скучал сержант. Даже журналистов не было видно — верный признак, что дело предстоит рутинное, которое ни сенсаций, ни повышений по службе не обещает. Так — обычное занудство, вроде пьяной драки в негритянском квартале...
— У меня как раз заканчивалось дежурство, когда в участок позвонили, — подробно, тщательно проговаривая слова, докладывал полицейский, первым прибывший на место происшествия. — Я приехал минут через десять, поднялся в квартиру и обнаружил там труп. По всей видимости, неизвестный злоумышленник проник ночью в квартиру, нашел хозяина и хладнокровно выпустил в него две пули, от которых тот скончался на месте...
— Пожалуйста, без выводов, — попросил возглавлявший следственную бригаду Пьер Эжени. — Кто позвонил в полицию? То есть это она обнаружила тело?
— Ну да — она.
— А почему она утром позвонила? Она что, дома не ночевала? — удивился Пьер.
Полицейский недоуменно пожал плечами.
— Ладно, показывайте своего покойника... Следов борьбы в квартире видно не было. Вещи стояли на местах, везде был идеальный порядок.
— Где труп?
— В спальне.
Труп лежал поперек широкой двуспальной кровати, из-под его головы и груди расползлись по простыне большие бурые пятна. Возле тела копошились криминалисты.
Тут все было ясно.
Пьер вернулся на лестничную площадку и внимательно осмотрел замок и даже пощупал косяки.
Нет, никаких признаков взлома — царапин, пропилов, заминов — нет. Получается, дверь открыл либо сам хозяин, либо кто-то, кто имел ключ.
Кто?
Если открыл потерпевший, то это наверняка была его любовница, с которой он что-то не поделил и которая, на что-то сильно обидевшись, его пристрелила. Если же ключом — то наиболее вероятен ревнивый любовник, которому жена вручила ключ, или сама жена, решившая таким образом избавиться от надоевшего ей супруга, — быстро выдвинул Пьер наиболее вероятные версии. Следователям парижской криминальной полиции всегда первыми в голову приходят любовные завязки. Ну, потому, что они французы...
Если это любовница, то надо присмотреться к коллегам женского пола на его работе и разузнать, не было ли у него каких-нибудь сексуальных отклонений вроде тяги к лилипуткам или бородатым женщинам. Если жена — то в первую очередь следует побеседовать с ее некрасивыми подругами...
Пьер вернулся в комнату и упал в кресло, поставив против него жесткий стул.
— Давайте мне сюда жену... Привели жену покойного.
— Начнем сначала, — предложил Пьер. — Вы пришли утром домой и увидели мужа.
— Да, я пришла домой и сразу прошла в спальню. Включила свет, а там... Там...
— А почему вы пришли домой? — спросил Пьер, нажимая на слово “пришли”. — Порядочные леди утром из дома уходят.
— Так получилось, — слегка стушевалась жена покойного.
— Понимаю, мадам, все понимаю, — широко улыбнулся Пьер. — С кем не бывает. Я, знаете, тоже не всегда дома ночую, — понизив голос, заговорщицки признался он.
— Нет, вы не так поняли, — залившись краской, сказала мадам. — Я была у подруги.
— Да что вы? А где ваша подруга проживает? Назовите ее имя, адрес, номер телефона. Мы ей сейчас позвоним и спросим, где вы были сегодня ночью...
— Вы что... Вы меня подозреваете?! — вспылила мадам.
— Конечно, подозреваю! — честно признался Пьер. — Дверь вскрыта ключом, вещи не пропали... Не пропали вещи?
Женщина быстро оглянулась.
— Кажется, нет.
— Ну вот видите... Вещи на месте, следов взлома нет. Если бы это был грабитель, он бы что-нибудь обязательно взял. Что же, он убил и ушел с пустыми руками? Вам не кажется, это, по меньшей мере, глупо?
— Ну... наверное.
— Далее, обратите внимание: следов борьбы не видно. То есть покойный либо хорошо знал убийцу, либо убийца хорошо знал его привычки — когда он ложится, где спит, насколько крепко спит и прочее. Так?
— Может быть...
— Вот и выходит, что мотивы убийства некорыстные. А какие?..
— Какие? — автоматически переспросила женщина.
— Какие-то иные, возможно, нематериальные. Например, относящиеся к сфере человеческих взаимоотношений. Так ведь частенько бывает — горячий молодой любовник, ревнивый, ни на что не способный муж, совместно нажитое имущество...
— Да как вы смеете?!
— Смею! Хотя бы потому, что вы не хотите назвать мне адрес подруги!
— Друга, — тихо призналась женщина.
— Ну вот видите! Имя, адрес, телефон друга...
— Да как вы смеете! — вспылил друг. — Настоящий джентльмен никогда не назовет имя своей возлюбленной. Лучше смерть!..
— Смерть обещать не могу, а лет десять тюрьмы я вам как джентльмен джентльмену гарантирую.
— За что?!
— За то, что вы не хотите назвать имя своей возлюбленной.
— Хорошо, тогда я скажу...
Оказалось, что большую часть ночи жена потерпевшего находилась в квартире друга, что мог подтвердить друг.
— А меньшую часть?
Меньшую часть друг подтвердить не мог, так как в это время и вплоть до обеда находился у своей бывшей жены, что подтверждала его бывшая жена.
— Как у жены? — ахнула супруга потерпевшего. — Он же говорил, что у него с нею все! Он же клялся!.. Мерзавец! Врун! Он же говорил, что ее ненавидит!.. Подлец! Да я его... Я его убью!..